К середине марта в боях на линии Балатон-Веленце наступил кульминационный момент. Стремясь сломить упорное сопротивление советских войск, гитлеровцы бросили в наступление танковые дивизии. Советское командование вынуждено было использовать части из резерва Ставки Верховного Главнокомандования. Среди этих частей были и 1891-й 87 Варненский Краснознаменный танковый самоходно-артиллерийский полк особого назначения, в составе которого действовала танковая рота под командованием старшего лейтенанта Малыгина Владимира Алексеевича.
В бой вступили на подступах к городу Секешфехервар сразу после ночного стакилометрового перехода. Количество танков, принимавших участие в сражении, было так велико, что исключало возможность использования других родов войск. На поле боя не было четкой линии разграничения. Там советские танки ворвались в боевые порядки фашистов, здесь немцам удалось вклиниться в наши позиции. Бой распадался на танковые поединки. И если артиллерийская дуэль не выявляла победителя, то шли на таран лоб в лоб.
Незаметно ушло за горизонт скрытое дымом солнце. Но и в наступившей ночи бой продолжался. Поле освещалось неверным светом пожаров - горели дома на окраине города. В клубах дыма, в тучах пыли метались танки.
«Ориентируйся по силуэтам. Если «Тигр» - лупи!» -скомандовал Малыгин. Наводчик, не отрываясь от прицела, кивнул. Малыгин снова прильнул к триплексу. «Только бы в траншею не завалиться», - подумал он, и в этот миг танк, содрогнувшись от удара, остановился. В смотровые щели ворвался удушливый дым.
«Ребята, вы живы?» - закричал Малыгин. Никто не отозвался. Задыхаясь от дыма, он дотянулся до заряжающего, тронул его за плечо. Тело танкиста безжизненно завалилось на бок.
Дым, проникая в легкие, казалось, рвал их на части. Почти теряя сознание, Малыгин протиснулся к креслу наводчика и, услышав стон, рывком подтянул к себе его тело. Потом на ощупь нашел нижний аварийный люк, открыл его и вывалился из него, увлекая за собой наводчика. Удар о землю оказался неожиданно сильным. Малыгин не сразу понял, что они свалились на дно траншеи. Над ними чернела громада танка, броню которого облизывали языки пламени. Малыгин поднялся, подтянулся к водительскому люку и с трудом открыл его. Из нутра танка вырвались клубы дыма и пламени. Стало ясно, что водитель погиб.
Малыгин вернулся к наводчику, попытался поднять его и понял, что тому уже ничего не нужно. Он сложил на груди руки погибшего товарища. Хотел найти в темноте шлем, упавший с его головы, и, не найдя, закрыл ему лицо своим. Потом он огляделся: с двух сторон давили сырые стены траншеи, а над головой грохотал бой, и в сполохах пламени метался дым, пронзаемый очередями трассирующих пуль. Малыгин еще раз взглянул на свой горящий танк и пошел от него.
Траншея петляла крутыми зигзагами. Малыгин шел, пытаясь угадать, куда она приведет. После очередного поворота он увидел в отблесках дымного пламени размытый силуэт какого-то здания с башенкой. «Часовня, - догадался он и тотчас оценил башенку. -Неплохой наблюдательный пункт».
Траншея закончилась у самой стены часовни тремя аккуратными ступенями, которые вели к отверстию, пробитому в фундаменте. «Наверняка, внутри часовни немцы», - подумал Малыгин и повернул, было, обратно, но в это время наверху раздались возбужденные крики и в траншею, метрах в двадцати от него, стали прыгать немцы. Не раздумывая, Малыгин метнулся к отверстию, протиснулся в него и оказался на каменном полу в темном помещении. Прислушался. Кроме приглушенных стенами звуков боя, ничего не было слышно. Он поднялся на ноги, достал коробок спичек и чиркнул. При свете вяло горящей спички успел разглядеть низкий потолок, до которого можно легко дотянуться рукой. «Как в могиле», - подумал Малыгин и, чиркнув второй спичкой, убедился, что, действительно, находится в могиле. Это был склеп. В одной стене, за тускло поблескивающими стеклами, он разглядел ниши, в глубине которых лежали потемневшие черепа. У другой стены на полу стояло несколько каменных гробов с плоскими крышками. Малыгин подошел к одному из них и приподнял тяжелую крышку. В нос ударил тошнотворный запах тлена. Он отшатнулся, выпустив крышку. С глухим стуком она встала на место. Тотчас где-то наверху он услышал голоса и увидел мелькнувший луч электрического фонарика. - Идут, гады!
Малыгин метнулся к стене, чтобы спрятаться за гробом, но понял, что немец с фонарем его там обнаружит сразу. Он рванул крышку дальнего гроба и, стараясь не думать, что в нем находится, залез вовнутрь. Опуская крышку, он сунул под угол коробок спичек, «Иначе задохнусь», - мелькнула мысль. Коробок хрустнул, осел, но узенькая щелка все-таки осталась. Стараясь не думать, на чем он лежит, Малыгин вытащил пистолет и поставил его на боевой взвод: «Живым не возьмут!»
Судя по голосам, немцев было двое. Малыгин подтянулся ближе к щели, увидел мечущийся по сторонам луч
фонарика и услышал голоса.
- Хиер гибт эс еманд.1
- Квач! Вер кан хиер зайн?2
Вскоре один из немцев, очевидно, офицер, ушел, но второй остался. Чувствовалось, что он побаивается: ни
на шаг не отходил от лестницы, ведущей наверх, и постоянно обшаривал фонариком все углы склепа.
Время для Малыгина остановилось. Сколько прошло минут, часов, он не знал. Он знал, что прошла вечность. Эта временная бесконечность оборвалась взрывом, от которого содрогнулись стены склепа. Часовой метнулся вверх по лестнице. Малыгин, не раздумывая, сдвинул крышку, выскочил из гроба и бросился к двери, ведущей в траншею: «Что угодно, только не гроб!»
Выбравшись наружу, он увидел рассветное небо над головой, голые ветви деревьев. Траншея была пуста. Он выбрался на поверхность. За ночь бой сместился далеко к западу. О ночном танковом сражении напоминал только дым, цеплявшийся за верхушки деревьев.
Через час-полтора Малыгин добрался до штаба полка. Командир, не перебивая, выслушал его. В покрасневших от бессонницы глазах мелькнула усмешка: «Что же, будем считать, что ты отдохнул в приятной компании. Сейчас иди, получай танк и в бой. Пехота пошла в наступление. Надо помочь».
Получив новенький Т-34, Малыгин познакомился с экипажем. Это были молодые ребята-новобранцы. Все трое шли в свой первый бой.
Перед танкистами была поставлена задача: расчистить дорогу пехоте. Для этого надо было пересечь поле шириной около полутора километров и выбить немцев из танков, которые они закопали на опушке леса.
Малыгин устроился в танке и скомандовал: «Вперед!». Танк так резко рванул, что он едва удержался в кресле. Он хотел обругать водителя, но, вспомнив, что тот повел танк в свой первый бой, сдержался и только напомнил ему: «Люк закрой! Смотри вперед только через триплекс».Танки через поле не шли - летели. Все ближе опушка леса. Уже видны башни закопанных танков и кипень взрывов вокруг них. И вдруг страшный удар потряс машину Малыгина. Башенный люк откинуло и его вместе с сиденьем выбросило из танка. Ударившись о землю, он на мгновение потерял сознание. Очнувшись, он с трудом поднялся. Ноги гудели и противно дрожали. Пошатываясь, он подошел к танку и увидел открытый передний люк. Заглянув в него, Малыгин вздрогнул. Перед ним сидел мальчишка-водитель без головы. Где-то рядом рявкнул пулемет. Пули щелкнули по броне. Он оглянулся и увидел немца, наводившего на него ствол тяжелого пулемета МК, и острый оранжевый язычок пламени на его кончике...
На этом закончилась война для старшего лейтенанта Малыгина Владимира Алексеевича. День Победы он встретил в Бакинском госпитале.
Р.А.Подковыркин.
1 Здесь кто-то есть.
2 Ерунда! Кто тут может быть?
